Матвей Осенин. Я знаю тридцать имён девочек

Шери

Сладкую Шери я подцепил на автобусной остановке. Полагаю, было бы правильнее писать через два «р» – «Шерри», но поскольку девушка с двумя «р» – Терра – у меня уже была, Шери стала просто Шери.

Скажем так: обычно я не знакомлюсь на остановках. Даже более того – я крайне редко на них бываю. Но всё случается. По странной прихоти судьбы ранним летним утром я апатично ждал автобуса, который должен был меня вывезти из некоего районного центра в энской губернии в направлении столицы. Помимо меня транспорта дожидалась стайка девушек, из которых я сразу выделил одну – среднего роста, полногрудую, со стройными ногами богини.

Не знаю, зачем девушки носят мини-юбки. Когда видишь кривые ноги – как-то смазывается впечатление от выразительных глаз и красивого личика. Тем более не ясно, зачем носить мини-юбку, если в вашей компании есть кто-нибудь вроде Шери – ведь на фоне её совершенства все остальные ляжки выглядят уродливыми.

Но, тем не менее, факт: те девушки на остановке все были одеты в своеобразную униформу из мини-юбок и блузок. Я не сразу понял, что это вчерашние школьницы, собравшиеся в поход – покорять столицу. Никакого желания связываться с выпускницами у меня не было. Но в автобусе Шери села рядом со мной – и её закинутые одна на одну ноги сподвигли меня завязать знакомство.

Почти сразу меня поразило, что столь юная девушка прибегает в общении с мужчиной к странным уловкам. Она была слишком сладкой, слишком деланной, слишком откровенно демонстрировала свою грудь, и всё это было не результатом девичьей неопытности, нет, я понял, что это результат чьего-то влияния, внушения. Я пригласил её на свидание, и она оказалась в моей постели.

Увы, идеальных ног оказалось недостаточно даже для просто приличного секса. Зато мне удалось вытрясти из Шери всю историю её разбитого сердца. Соблазнил её один из любовников матери, с которой Шери копировала свои манеры великой обольстительницы. После десятка свиданий любовник заявил, что девочка ему надоела, мать, что-то заподозрив, начала запоздало воспитывать дочь в ключе неприятия секса, и Шери осталась в полном одиночестве переосмысливать мир и себя в нём.

Шери со всеми своими комплексами была мне не слишком интересна. Но эти ее точёные сильные ножки...

Я помог Шери поступить в институт. Совсем не в тот, куда она со всем апломбом деревенской дурочки собиралась (туда я бы её не устроил даже со всеми своими связями). Зато в выбранном мной приличном техническом вузе были довольно удобные общаги, а вопреки распространённому мнению учиться девочкам на большинстве технических специальностей не так уж и сложно, да к тому же и мальчишки всегда помогут.

Осенью у меня ушло примерно полтора месяца, чтобы вкусить от точёных ножек Шери всего, что только можно, и ещё немножечко разных извращений. Потом мы расстались, причём погружённая в новые впечатления учёбы в большом городе Шери восприняла мои прощальные расшаркивания как нечто лишнее и необязательное, чем меня немного покоробила.

Мы не виделись до нового года, а потом Шери позвонила и сказала, что ей нужен мой совет. Я был заинтригован, а всё оказалось и смешно, и трогательно. Лишённая полноценного общения с отцом, Шери выбрала меня на роль своеобразного папочки, который если не материально, то морально поддержит «дочурку» добрым словом и толковым советом. Влюбившись, Шери решила узнать, что я думаю об её избраннике, и как, с моей точки зрения, ей лучше всего привлечь к себе его внимание.

Я, разумеется, дал ей совет. И поддержал морально, когда этот избранник разочаровал мою сладкую девочку. Потом Шери закрутила неприличный роман с одним из преподавателей, и я снова оказался в роли этакого «мудрого голоса за кадром». Роман рухнул, когда преподаватель получил предложение поработать за границей, и именно моя кухня стала местом слёзного водопада Шери.

На третьем курсе Шери на чьей-то свадьбе приглянулась бравому майору. Майор был всем хорош, и я посоветовал Шери тащить его в загс, пока чувства свежи, а страсть не угасла. А ещё я объяснил сладкой девочке, что ей лучше не афишировать дружбу со мной и моё участие в её личных делах. Как позже выяснилось, это был самый мудрый совет из всех, что я бесплатно раздал в этой жизни.

Промелькнуло лето, и уже замужняя Шери, спрятавшая свои совершенные ножки в широкие и совершенно не подходящие ей клешёные брюки, снова оказалась на моей кухне. Слопав мой ужин, она принялась рассказывать о том, как прекрасно провела лето на даче мужа. Шери ухаживала за клубникой, огурцами, помидорами, заготовила смородину, крыжовник, кабачки и лечо, разобралась с урожаем яблок, покрасила забор, перекопала и посадила газон, вычистила нужник, привела в порядок цветник…

Прервав длинный перечень героических трудовых подвигов Шери на даче, я погряз в длинном живописании её свершений на ниве кулинарии, уборки и ведении бухгалтерии для строительного ООО, которое принадлежало майору.

Я нисколько не сомневался, что и генетически, и метафизически, да и как угодно Шери относится к русским женщинам-труженицам, но никак не понимал, зачем мне предлагают воздвигнуть моральный и словесный монумент в честь её заслуг. Оказалось, что всё это было лишь вводной частью, а реальная проблема Шери была стара как мир и неразрешима в принципе. Её муж относился к категории мужчин-ревнивцев.


Ревность в здоровых отношениях – это небольшой сигнал мозга, обрабатывающего некоторую информацию без участия разума. Сигнал как раз и предназначен для включения разума и выбора стратегии дальнейшего поведения. Для меня моя ревность – всего лишь знак того, что моя женщина кем-то (или чем-то) заинтересована. Очень часто за такими знаками ничего не следует. Даже если женщина заинтересовалась мужчиной, это не означает, что она будет стремиться к отношениям с ним. Для женщин часто куда более важно понимание того, что они сами для кого-то интересны, и опять же, этот интерес в большинстве случаев лишь осознание вероятности, некое мысленное «может быть».

Ревность – это нежелание конкурировать, и вместе с тем признание значимости конкурента. Если я ревную, я обычно присматриваюсь и стараюсь понять, почему я чувствую потенциальную конкуренцию с конкретным мужчиной, почему мой мозг решил, что этот мужчина может стать соперником? Женщина в этом не участвует. Поэтому бесполезно требовать от неё, чтобы она перестала быть кокеткой.

Под ревность часто маскируется чувство собственности. Мне знакомо и это ощущение, которое желательно в себе распознавать и не давать ему расползаться по разуму завистью и бессмысленным поиском виноватых. Да, мы лучше всего чувствуем себя тогда, когда у нас есть враги, и врагов этих можно перечислить поимённо (начиная с родненьких мамы-папы), когда врагов можно обвинить, заклеймить, а с себя снять всякую ответственность за свою жизнь. Но настоящее счастье, непревзойдённый кайф – знать, что никакие враги, никакие обстоятельства не мешают тебе жить так, как хочется. Зависть, ревность, собственнические инстинкты – то, что способно этот кайф испортить напрочь. Гнать их надо подальше от себя.

Но есть такой типаж мужчин, которые живут по прямо противоположным принципам. Ревность – это то, что делает их значимыми, важными для себя и для мира, то, что заводит и приносит нескончаемые эмоции, от которых ревнивец прётся примерно так же, как наркоман со стажем прётся с привычной дозы дури. И ревность – способ сравнять предмет страсти с плинтусом.

Куда посмотрела? Опусти глаза! Зачем с мужчиной заговорила? Никогда так не делай! На какую-такую работу ты собралась? Там же мужики на тебя пялиться будут! Сиди дома! Красивое платье? Зачем оно тебе? Одень старые брюки!

Результатов у такого давления на женщину бывает всего два. Женщины наставляют рога ревнивцу, а потом сбегают от него, не желая терять тот самый кайф от жизни. Или женщины, боясь бросить вызов мужской деспотии и проявлениям вообще-то слабого мужского характера, превращаются в скучных домохозяек с заниженной самооценкой, отсутствием интересов и невероятными «шорами» в том, что касается секса.

 

Шери рассказала мне, что её муж настаивает на том, чтобы она бросила учёбу из-за того, что вокруг неё много молодых парней. Что он не разрешает ей носить короткие юбки. Что он проверяет её аккаунты в соцсетях на предмет, не завела ли она себе какую интернет-интрижку. И я посоветовал ей бежать от такого семейного счастья – и чем быстрее, тем лучше. Конечно, она обвинила меня в нелогичности. И, конечно, я наставил первые рога бравому майору.

Попутно замечу, что для меня секс с бывшими – не измена. Какая может быть измена, когда всё уже было? Возвращение к сексуальным отношениям – просто элемент общения, ностальгический секс – примерно то же самое, что экстаз сорокалетней тётечки на «дискотеке 80-х», вроде баба та же, музыка та же, а прошедшие с пионерского детства тридцать лет всё равно в карман не засунешь.

Мы встречались с Шери ещё несколько раз, и я с грустью наблюдал, как разрушающее влияние бравого майора превращает симпатичную нормальную девчонку в ограниченный и безвольный придаток мужа. Она постепенно начала думать, как он; одеваться, как он сказал; делать то, что он велел. Я люблю менять своих женщин, но я всегда стремлюсь открыть перед ними какие-то новые горизонты, научить их ради них самих, ради того, чтобы они стали лучше и умнее, а потом научили и меня чему-нибудь интересному. Муж Шери стремился превратить её в свою тихую и послушную тень.

Я объяснял Шери всё, что вижу и чувствую относительно неё; она со мной соглашалась; она уходила, преисполненная решимости бороться за свою личность, за своё видение мира. Проходил месяц-другой, и я с ужасом встречал ещё более тихую, ещё более невнятную Шери, лишившуюся всего того задора, что когда-то сподвиг её на знакомство с мужчиной в автобусе. Периоды между нашими встречами удлинялись, сами встречи становились скучнее и банальнее, и я не заметил, когда эти встречи прекратились вовсе.

Однажды на весёлом летнем базаре разбитная торговка предложила мне заготовки из смородины, крыжовника, яблок, и я вдруг подумал, что уже очень давно не видел сладкую девочку с совершенными ножками. Мне удалось узнать, что институт Шери благополучно окончила, хотя последний год доучивалась, выезжая на ранее составленном хорошем впечатлении. Но потом и бравый майор, и его красивая жена исчезли на необъятных российских просторах. Продали всё и уехали неизвестно куда.

Шери, дорогая моя, если ты читаешь эти строки… Ты забыла у меня свой красивый платок. Я помню, что платок – подарок твоего мужа, и я всё ещё храню эту милую вещицу. Ты можешь забрать её в любой момент.


Следующая страница: Кали