Матвей Осенин. Я знаю тридцать имён девочек

Льдинка

Холодная и недоступная Льдинка занимается автоматизацией производств. Если бы она стала актрисой, ей дали бы три оскара за любой фильм с типажом снежной королевы. Но она числится системным интегратором. В чём конкретно заключается её работа, она не смогла мне объяснить, и я полагаю, что разные компании переманивают её друг у друга исключительно ради её красоты. Мужским коллективам просто необходимо видеть такую неземную девушку, чтобы творить сложные программы и собирать разные девайсы в интеллектуальные системы с должным уровнем творческого вдохновения. Арктическая же недоступность красавицы предотвращает мужские конфликты, чреватые сбоем и творчества, и производства. Карьера и зарплата Льдинки плавно растут, а хедхантеры утверждают, что одно её присутствие в офисе повышает производительность мужчин процентов на тридцать.

На красоту Льдинки я купился сразу. Правильные и приятных пропорций черты лица, высокий лоб, прямой носик, милая улыбка и холодный равнодушный взгляд огромных и широко распахнутых глаз заставили меня этак бодро подпрыгнуть, распустить хвост и начать песню токующего тетерева. Надеюсь, это был первый и последний раз, когда я дал столь очевидный повод для ржачки над собой собственным подчинённым. Ребята уже успели проверить и простые, и замысловатые подходы к красавице, после чего бесхитростно организовали тотализатор с самыми разнообразными ставками за и против меня. Я поставил крупную сумму на себя и был уверен, что сорву банк.

Но даже и без банков я был исполнен решимости растопить сердечко ледяной девы. Я начал за ней ухаживать так, как самые романтичные кавалеры в рыцарских романах не ухаживают за своими прекрасными дамами. Я завалил её цветами и подарками, я приглашал её на самые крутые концерты и мероприятия. Я катал её по городу и закармливал изысканными деликатесами и сластями.

Большинство женщин, даже не расположенных к сексу в момент первой встречи, даже исполненных неприязни к мужчине, после столь активного и решительного натиска начинают понемногу уговаривать себя, что столь красивый роман просто не может оборваться на самом интересном месте. Живём один раз, так почему бы не погрузиться в пучину страстей, раз уж так свезло? И даже если это приключение на один раз, отчего бы и не испить эту чашу до дна? Но Льдинка сохраняла всё ту же холодность и на первом свидании, и на двадцать пятом.

Я начал терять терпение и последовательно применил всё, что только приходило мне в голову, для форсирования темы совместного сексуального досуга. И несмотря на все мои усилия ледяная девочка упорно отказывалась понимать и принимать мои намёки и домогательства. К холодности и равнодушию в общении добавлялась и зажатость в физических контактах. Стоило обнять её за талию, как она сразу деревенела, строго прося, чтобы я её не трогал. Попытка подхватить её на руки едва не кончилась моим фиаско. После решительного и отчаянного отпора кулаками она вдруг расслабилась и замерла, в результате чего я её едва не уронил. Откровенное лапание груди, которое я предпринял в надежде спровоцировать её хотя бы на оплеуху, вызвало лишь отстранённость и двухнедельный отказ от встреч.

После периода раздражения пришло любопытство. Я люблю разгадывать искривления женских мозгов, а в Льдинке это искривление носило характер какого-то тотального, но абсолютно непонятного дефекта.

Она, очевидно, не хотела порывать со мной. Она быстро и сразу соглашалась на встречи, она иногда звонила с пустыми вопросами типа «Как у тебя дела?», она проявляла наблюдательность и отличную память в том, что меня касалось. Она помнила о моих делах, о том, что я люблю или не люблю, и не будь она такой холодной, я бы заподозрил, что перестарался, и она крепко в меня влюбилась. Но нельзя же влюбиться и при этом застывать при поцелуе парализованной статуей с крепко сжатыми губами?

Мои первоначальные подозрения о том, что она стала жертвой сексуального преступления, что холодность – следствие пережитого страха, пришлось отвергнуть, как несостоятельные. У меня есть опыт преодоления таких страхов, и я знаю, что женщины не упустят возможность если не стереть совсем плохие воспоминания, то хотя бы заслонить их нежными и чувственными переживаниями с ласковым мужчиной, особенно если они понимают, что могут откровенно рассказать этому мужчине о постигшей их беде.

Льдинке нечего было рассказать. Её холодность была каким-то злым колдовством, чарами, сил разрушить которые у меня не хватало. И в качестве очередного «следственного мероприятия» я напросился к ней в гости.


Обычно я не стремлюсь к знакомствам с родственниками. У меня своих столько, что при некоторых звонках родни я лихорадочно сверяюсь с длинным списком в специальном файле. Опасаюсь, что какой-нибудь ушлый чел по примеру одной известной комедии пролезет ко мне в сколь-либо юродные братики без всяких на то оснований.

Знакомство с женщиной, которая произвела на свет Льдинку, убедило меня в том, что иногда бывает полезно взглянуть на чужих семейных тараканов с близкого расстояния.

Холодная красавица-мама и равнодушная красавица-дочка казались отражением друг друга в зеркале. Но с первых же слов становилось ясно, что авторитет мамы в этом доме непререкаем, а дочка является лишь молчаливой и бесправной тенью, чьё единственное предназначение в жизни – ухаживать за мамой и обеспечивать ей комфортный быт.

Ради дочери мама пожертвовала отношениями с любимым человеком, который бросил её из-за беременности. (Это ведь пузо виновато, что мужик козлом оказался.) Ради дочери мама бросила свою великую карьеру актрисы. (Я потом навёл справки: мама работала в театре ассистенткой, то есть девочкой на побегушках.) Ради дочери мама отказалась от личной жизни, потому что кто же из мужиков возьмёт даже самую красивую женщину с приплодом. (Кому из мужиков нужна баба, собственного ребёнка ни во что не ставящая?) И так далее.

Мама мучилась, рожала и, надрывая все жилы, растила дочь не для того, чтобы та оказалась неблагодарным чудовищем. Мама заслужила покой и спокойную жизнь. Мама то, мама сё. И тому подобное.

Я знаю достаточное количество примеров домашнего насилия над детьми, в том числе физического и сексуального, но, пожалуй, именно Льдинку и её маму можно назвать одним из самых вопиющих примеров дикого и жесточайшего насилия. Я не знаю, как именно красивая девочка превратилась в прислугу и придаток мамы, но та встреча с этой мамой закончилась моим позорным бегством. Я боялся, что сорвусь и накостыляю мерзкой бабе. Может, и надо было это сделать.

Загадка Льдинки не очаровывала меня больше, я честно объяснил своим ребятам, что к чему, вызвав изрядное уныние и разочарование в нашей весёлой и довольно дружной компашке.


Но я не люблю проигрывать. И я пошёл ва-банк. Под предлогом посещения модного спектакля, я привёз Льдинку на «интерактивное эротическое шоу». Если говорить прямым языком, это было не шоу, а костюмированные порнографические сценки, которые являлись главной заманухой клиентов в одном дорогом борделе. «Лауреаты международных театральных фестивалей» разыгрывали фантазии клиентов борделя совершенно буквально, иногда в режиме индивидуального просмотра, иногда для небольших групп «заинтересованных культурой граждан». Граждане могли в любой момент принять участие в действии или хотя бы подойти и потрогать «лауреатов» и «лауреаток». В этом и заключался «интерактив».

Владельцем борделя был мой знакомый, некогда вполне себе обычный парень с нормальными моральными устоями. Ему «подвезло» влюбиться на отдыхе в Турции в шалавистую «наташу», которая в итоге и женила его на себе, и развратила, и организовала на его деньги «бизнес». Поначалу я посмеивался над этой семейной парочкой, полагая, что надолго их не хватит, но время шло, шалава превратилась в редкостную мегеру с крайне негативным отношением к миру, мой знакомый уверовал в то, что любая девка – тупая вагина, единственное предназначение которой – удовлетворять мужиков. Разговаривать стало не о чем, и даже больше, после разговора со счастливыми супругами хотелось помыть руки. Или даже принять душ.


Немного отступлю от темы. Наивным читательницам, исполненным энтузиазма в познании своего сексуального «я», полезно знать, что некоторые «актрисы» бордельных театров да и просто бордельные девки оказываются в сомнительной роли подстилок без своего осознанного согласия. Некий парень ухаживает за девушкой, однажды приглашает её провести «эксперимент», она едет с ним, выпивает что-нибудь «бодрящее», а потом оказывается в главной роли сценки про «обряд инициации девочки в племени кумба-тумба». Пяток мужиков «инициируют» её коллективно несколько часов, а ей вроде бы всё равно. Или ей это даже нравится (зависит от компонентов бодрящего коктейля). Её могут попросить сказать на камеру что-нибудь вроде того, что она счастлива и согласна на всё. Она говорит, и потом ни один человек не поверит в то, что она была обманута.

Утром или даже через несколько дней парень, восхищаясь её сексуальностью и замыливая ей мозги прочей словесной чушью, отвозит её домой. Или сразу, или через какое-то время он благополучно сваливает в поиск следующей доверчивой подружки.

Даже если девушка вдруг начинает возмущаться, ей грозят публикацией её порнографического видео в интернете. И рассылкой сообщения об этой записи по всем её контактам в электронной почте и социальных сетях.

Некоторых слабых духом девушек подчиняют психологически и используют «на максимальную отработку». Некоторых и попросту сажают на наркотики. Фантазии же отдельных дурочек насчёт того, что этакое «приключение» может быть интересным опытом – лишь химера недоразвитого разума. Проституция – грязный бизнес по торговле людьми. Люди в нём рассматриваются исключительно как товар, приносящий деньги.

Девчонки продаются и покупаются. А зачем платить, если можно украсть?

Я не собирался ни продавать Льдинку, ни красть у неё то самое девичье сокровище, столь строго охраняемое. Я хотел выбить её из привычной колеи и попытаться угадать, какие именно сюжеты возбуждают её. Льдинка не была знакома с порнографией в принципе, и натуралистическое представление должно было пробудить её любопытство. Возможно, вызвать отвращение или неприятие. Может быть, насмешить или расстроить. Любая эмоция была лучше, чем ничего.

Я знаю, что порнушка без извратов обычно возбуждает женщин. Многих возбуждают именно извраты, хотя они никогда не согласятся попробовать их на себе. Часто женщин возбуждает вид другой обнажённой красивой женщины, а вот даже к самым фактурным самцам они могут оставаться куда более равнодушными. Почти всех женщин возбуждает зрелище того, как другую женщину ласкает мужчина. Причём именно ласкает – целует, трогает, гладит. Чужая прелюдия легко становится их собственной. И я надеялся, что хотя бы приближусь к этой прелюдии.

Для начала мы приобщились к живой иллюстрации из жизни средневековья. Два дюжих мужика вывели на свет простоволосую девушку в одной длинной тонкой рубахе до щиколоток. Сделав вид, что приковывают ослушницу к заднику, изображающему древнюю каменную кладку, мужики немного похватали девушку за разные части тела и удалились. Им на смену появился этакий придворный щёголь и занялся разными упражнениями вокруг прелестницы.

С моей точки зрения в реальности такие щёголи просто имели прикованных девок без лишних церемоний, если конечно не брезговали антисанитарными условиями, грязным видом и специфическим запахом лишённых ежедневной ванны красоток. Но в сценарии шоу предполагалась неземная страсть красотки, сходящей с ума от приставаний кавалера. Она изобразила эту страсть со всем пылом, на который была способна. И в какой-то момент выдержка мне изменила, я захихикал, вызвав недовольные взгляды других зрителей.

Льдинка казалась равнодушной ледяной статуей.

Мы посмотрели зарисовку из жизни гарема, где две невольницы ублажали третью ради того, чтобы мужик в тюрбане, изображающий султана, поимел её с громкими и неприятными звуковыми эффектами. Я знал в своей жизни всего одну воющую в постели женщину, но и тот вой был приятной музыкой в сравнении с той какофонией, что издавали хором невольницы.

Льдинка осталась холодно-невозмутимой.

И сравнительно милая порнушка про барина, совращающего крестьянку, и мрачноватая групповушка вымышленных рок-звёзд и их фанаток, и пиратская пирушка с обниманием девчонок в кринолинах так и не дождались какой-либо реакции напрочь заледеневшей девы. Я понял, что с меня хватит. Упрямство – штука хорошая, но надо уметь убивать в себе барана, штурмующего запертые ворота.


Прошло несколько месяцев, и Льдинка мне позвонила. Её мама неожиданно уехала за границу, оставив дочь «следить за домом». Обстоятельства, которые этому способствовали, остались для меня неизвестными, но, честно говоря, я не особенно рвался их выяснять. Я и на встречу с Льдинкой согласился с неохотой. Побаивался, что ей потребовалась какая-нибудь помощь в житейских делах, а мама, всегда всё знающая, не оставила инструкций на этот счёт.

Помощь не требовалась. Чудом спасшийся живой кусочек внутри напрочь заледенелого существа увидел в отъезде мамы знак судьбы. И быстро продал мне всё, что только ещё оставалось от его души.

Была пятница, и я украл Льдинку тем же вечером. Заехав к холодной девочке на работу, я посадил её в машину, закрыл двери и увёз её за двести километров, в домик моего хорошего приятеля. Тихая русская деревня, пережившая века женских слёз, терпеливо переждала и слёзный водопад моей снегурочки, а потом я волшебным образом перенёсся на какие-то тропические острова.

 

Есть девушки, которые довольно рано учатся ласкать себя и с весьма ранних лет привыкают делать это каждый день перед сном или по выходным, или по праздникам. Совращение таких лапочек – вопрос объяснений, что им сделать и как встать, а также исследований, кому что больше нравится.

Другие девочки представления не имеют о том, что и как их тело хочет и чувствует. Они истолковывают сексуальное возбуждение как головокружение, они думают, что их влечение к какому-либо мужчине – дружеское расположение. Некоторые и вообще не распознают даже очевидных сигналов тела, готового к сексу. Совращение девушки, совсем невинной телом и мыслями – это особенный кайф для мужчины. Хотя пробуждение чувственности у девчонок, которые мало задумывались до этого о собственном теле и его реакциях, всегда смешит меня их удивлением.

Льдинку я не совращал. Это она меня совратила. Она заставила меня удивляться собственным реакциям. Она мне объяснила, что я должен делать. Я был как алхимик, вроде бы безрезультатно смешавший неизвестные реактивы, а потом вдруг оказавшийся перед разбушевавшейся пламенной стихией. Я, опытный и искушённый мужик, мнящий себя этаким знатоком женщин и умельцем сексуальных утех, вдруг оказался робким мальчиком, и заворожённым женской страстью, и до дрожи боящимся её. Я не просто хотел растаявшую красавицу, я был близок к реальному помешательству, ползая за ней на коленях и вытворяя то, о чём неудобно даже вспоминать. Никто ни до, ни после не доводил меня до такого сексуального и физического истощения.

В понедельник утром Льдинка сама отвезла меня в город, не испытывая ни малейшего дискомфорта из-за изменений в собственной физиологии. У меня же обнаружились мышцы в тех местах, о которых я и не подозревал. Причём мышцы эти болели, а весь организм слал мозгу отчаянные сигналы вроде «Не могу больше!». Мозг трансформировал эти сигналы в шлейф мыслей вроде того, что «Прибью её и сяду. И лет десять баб видеть не буду. И хорошо будет. Спокойно.»

Дав мне отоспаться, Льдинка выбрала новое уединённое место для нашего очередного совместного уикенда. Это был недостроенный цех какой-то строительной компании. Огромный пустой корпус казался выпрыгнувшим с экрана голливудской киношки о злых монстрах, но внутри обнаружилась небольшая комнатка, которая, очевидно использовалась посвящёнными в качестве места свиданий.

После пары часов нетерпеливого утоления своего сексуального голода Льдинка устроила мне театр. Это было что-то. То, как она трансформировала некогда увиденные непристойности, поразило меня до глубины души. Она позаботилась о костюмах, об антураже, о некоторых мелочах, добавлявших её представлениям очарования. Но главным в спектакле была её страсть, её яркие и бурные эмоции от собственного возбуждения.

Через двое суток я едва смог залезть в машину. И снова неделю отсыпался, забив на все дела и обещания.

Третьи наши совместные выходные прошли в одном из павильонов ВВЦ. Один из моих партнёров неспешно вывозил оттуда свой магазин мебели, и у нас с Льдинкой оказалось изрядное количество всевозможных кроватей…

Полагаю, ещё пара таких марафонов, и я бы скончался.


Мама снегурочки вернулась на родину быстрее, чем планировала. Льдинка сообщила мне об этом по телефону, холодно и сухо, но я списал это на нервы по случаю прибытия родительницы.

Мне надо было уехать, я и без того отложил поездку, увлечённый жаркими объятиями своей растаявшей ледяной девочки. И на пять дней я погрузился совсем в другие заботы. За эти пять дней время повернуло вспять. Неприступная холодная Льдинка вернулась. Словно и не было огня этих недель, словно и не открывалась дверь в неведомый тропический рай.

Мои расспросы остались без ответа. Мои объятия снова вызвали паралич. Я орал, я сердился, я уговаривал, я умолял. Но все мои попытки достучаться до разума застывшей красавицы были похожи на разговор с ледяной статуей, один бесцветный взгляд которой убивал саму мысль о возможности весеннего тепла. Она опровергала мои слова одним единственным аргументом: «Ты ничего не понимаешь».

Я действительно не понимал. И до сих пор не понимаю.

Нельзя помочь алкоголику, если он не осознаёт своей зависимости. Невозможно бороться с зависимостью женщины от матери, если эта зависимость стала основной чертой и частью личности. Я бросил безнадёжные попытки изменить жизнь ледяной девочки.

У неё всё по-прежнему. Она работает всё в той же сфере. Она всё так же красива, холодна и недоступна.

 

Собранный банк тотализатора мы с ребятами пропили в одном развесёлом баре, позвав в свою мужскую компанию знакомых горячих девчонок, никогда не слышавших о снежных королевах. Вечеринка называлась «Утешь Кая, добрая Герда», и пьянка эта настолько удалась, что получила широкую известность в узких кругах как образец правильного корпоратива.

Одни мои друзья по мотивам той пьянки даже организовали выезной семинар повышения личностной самооценки для топ-менеджеров и чиновников высшего звена. Семинар назывался «Убей снежную бабу» и его кульминацией являлся расстрел снежками специально вырезанной ледяной статуи. Говорят, некоторые участники увлекались до того, что начинали срезать лёд и автоматными очередями.

Ну а я вернулся к своим делам. Очередные интеграторы прислали к нам лысого, но бородатого дядьку, и воспоминания о красивой холодной девочке стёрлись за его уморительными, хотя и тоже бородатыми анекдотами.

Надеюсь, когда-нибудь кто-нибудь мне случайно расскажет, что Льдинка пережила свою маму, сбросила ледяной покров и устроила собственную судьбу с любимым человеком. Очень надеюсь.



Следующая страница: Осень