Матвей Осенин. Я знаю тридцать имён девочек

Оранж

В конце каждой книги полагается размещать если не совсем хеппи-энд, то хотя бы морализаторство какого-нибудь второстепенного персонажа на костях вымерших основных героев. Вместо всего это я расскажу об Оранж. Об умной женщине, которая однажды будет править нашим миром.

Я люблю умных женщин. И женский ум для меня – это не зазубренные решения дифференциальных уравнений и не якобы глубокомысленный словесный понос на тему философии или литературы. Умная женщина – та, которая умеет понимать себя и разумно относится к своим потребностям и желаниям, достаточно объективно оценивая свои возможности и таланты. Она не позволяет другим манипулировать собой, и в то же время не переходит черту, отделяющую сильный характер от фанатизма. Разумеется, она любопытна и готова на определённый риск в познании себя и мира, но она не будет идти наперекор своей природе. И дальше можно заливаться соловьём на эту тему ещё энное количество страниц… Перейдём к сути.

Конечно, напрашивается мысль о том, что Оранж – рыжая, веснушчатая, весёлая и разбитная девчонка, но моё имя никак не отражает её внешности. Оранж – это характер. Это сила воли и целеустремлённость, перед которой пасуют не то, что другие девчонки, а и битые жизнью взрослые мужики.

Оранж спокойно красива, и это та красота, которая не покоряет с первого взгляда, но заставляет замирать мужские сердца с первого слова, с первого жеста и движения женщины. Оранж сама создала свою красоту, однажды решив, что хочет быть красавицей. Ей не потребовались для этого ухищрения пластических хирургов. Она провела ряд экспериментов, выяснила, какие причёски, цвета и стили одежды максимально подходят именно ей. Она занялась танцами и гимнастикой, чтобы добиться грациозности в ходьбе и жестах. Она два года мучила себя странными упражнениями для губ и языка, чтобы избавится от огрехов в произношении. Однажды эта маленькая королева решила, что ей надо многое узнать, и принялась учиться. И вовсе не по программам средней школы. Это было изучение широчайшего охвата гуманитарных и технических тем с целью научиться поверхностному пониманию, о чем идёт речь. И я не знаю равных Оранж женщин, кто способен так легко трепаться почти на любые темы, создавая о себе впечатление интеллектуалки и в то же время очень милой, совсем не заносчивой девушки.

Но когда я впервые увидел Оранж, ничто в ней не предвещало столь яркого и блистательного расцвета. Это был худой и кричащий младенец с синюшными ручками и ножками. Из всех виденных мною за жизнь младенцев, пожалуй, именно Оранж была самым уродливым. Хотя, возможно, это было лишь субъективным восприятием подростка, вдруг воочию увидевшего, к чему приводят те самые занимательные игры с девчонками.

Мамой Оранж была нищая студентка из провинции, ухитрившаяся залететь прямо в первые пару дней сдачи вступительных экзаменов. К чести отца девочки, он не стал прятаться в кусты, а честно разделил с соседкой по общаге все тяготы студенческого быта, обременённого ещё и младенцем. У Оранж не было заботливых бабушек, которые водили бы её по музыкальным школам и бассейнам, зато были смеющиеся и улыбающиеся множественные дяди и тёти, обычно куда-то спешащие. Время от добрые дяди и тёти приносили «дочери курса» что-нибудь вкусное или привозили игрушки, которые не могли купить ей родители.

Это было весело, но после получения дипломов студенческий брак родителей быстро рухнул. И они начали делить малышку с яростным остервенением людей, которые отчаянно любят друг друга, но не могут и никогда не смогут простить друг другу сиюминутного отступничества, жажды попробовать что-то новое, элементарного любопытства по отношению к самому себе и своим сексуальным желаниям. Гордость оказалась важнее любви. Банальные и ничего не значащие измены оказались важнее нескольких лет выживания, взаимной поддержки, дружбы и того самого деления на двоих всех горестей и радостей. Взросление мужчины и женщины не привело к взрослению любви, а сокрушило её, ударив по самой беззащитной и беспомощной цели.

В итоге войны за ребёнка мама Оранж улетела в Германию, папа – в Италию, а сама девочка осталась на родине – запертой в детском доме. На тот момент ей исполнилось десять. В одиннадцать она попыталась покончить с собой, поскольку во время первых месячных решила, что умирает. В двенадцать она поранила ножом десятиклассника, который если и не пытался её изнасиловать (а я всё же полагаю, что пытался), то сам напросился на жёсткий отпор, затолкав девочку в мужской туалет, содрав с неё часть одежды и свалив на пол. В четырнадцать Оранж решила, что вытащит себя из болота, и это не стало отчаянной борьбой против всего мира, это стало умной программой воспитания и обучения самой себя.

Когда Оранж исполнилось шестнадцать, одна из добрых однокурсниц родителей девочки в силу сложного жизненного коллапса решила «спасти гадкого утёнка». «Утёнок» ей больше года вежливо писал письма, как писал ещё тридцати разным знакомым и родственникам родителей. Это было частью программы Оранж – писать, не ожидая ответа, но и не давая забыть о себе. Это сработало. Оранж вырвалась из провинциального детдома и оказалась в шикарной столичной квартире музейной работницы, чей студенческий брак тоже рухнул – но на этапе обретения её мужем значительного состояния.

Я вновь увидел Оранж на одном из глупых сборищ по случаю какого-то праздника. Публика трындела, ела, плясала, я скучал, поскольку делать было нечего, а до вечера было далеко. А потом я увидел маленькую королеву. Очаровательную, милую, прелестную и подчиняющую себе всех. Что меня совсем уж восхитило, королевские манеры явно были результатом воспитания и стремления к совершенству. Я запросто подошёл и спросил у королевы, какую аристократическую фамилию она носит. Выяснив правду, я понял, что к восхищению нужно добавить серьёзное уважение – я не знаю других детей, сумевших так блестяще и целеустремлённо справиться с непростыми жизненными обстоятельствами.

Конечно, я ей помог. Я забрал Оранж из царства плача по неверным мужчинам и поселил вместе с двумя хорошими студентками (одна из них являлась дочерью одной из своих сотрудниц, так что для студенток я был просто начальник мамы). Я устроил Оранж в довольно престижный институт – вне конкурса, по блату. Я сумел организовать встречу Оранж с родителями, которая позволила ей прояснить для себя какие-то вопросы, и в итоге перестать мучиться размышлениями на тему «Почему меня бросили?». (Удобно было, вот и бросили.)

Конечно, я её приодел и познакомил с кучей интересных людей, до поры до времени не позволяя хоть кому-либо стать для неё слишком близким. Причём это касалось не только мужчин – женское влияние может быть асексуальным, но деструктивным.

Конечно, я стал первым любовником Оранж. И иногда надеюсь, что войду в историю лет через двести-триста упоминанием в каком-нибудь художественном романе. Что-нибудь вроде: «по некоторым сведениям фаворитом королевы Оранж в то стародавнее время был некий кавалер, имя которого не сохранилось».

Оранж и к сексу отнеслась как к своеобразной ступени взросления. Для неё секс был прежде всего уроком, а уже потом удовольствием. Для меня на первом месте было вожделение, а правильные слова я произносил уже потом, отдавая явное предпочтение нашим практическим занятиям. Оранж приучила себя начинать день с лёгкой физической разминки, в основном состоящей из упражнений на растяжку, и регулярные занятия привели её тело к совершенным формам. А здоровое тело жаждало регулярных и совершенных сексуальных реакций. Оранж быстро стала отличной любовницей, хотя и чуть-чуть шаблонной. Отвлечь Оранж от мыслей о самосовершенствовании было невозможно даже во время самого бурного и исступлённого секса. Она всегда хоть уголком сознания, но помнила о своей «королевской» программе. И прошло довольно много времени, прежде чем это стало меня раздражать. Поначалу я просто наслаждался молодым телом, к которому ещё и прилагались мозги, способные развлечь, повеселить, занять умной беседой или легкомысленными словесными играми.

  Мне удалось развратить маленькую королеву, но мне не удалось влюбить её в себя. Поначалу я этого и не хотел, но постепенно оказался увлечён извечной игрой между мужчиной и женщиной, когда каждому хочется быть охотником, но не добычей.

Любовь может нагрянуть нечаянно. Но очень часто в нашем мире любовь – всего лишь результат долгой и отчасти вынужденной притирки людей друг к другу. Учились вместе, работали вместе, сидели рядом, стояли друг напротив друга, а потом оказалось, что привыкли друг к другу настолько, что расстаться кажется сложным.

Любовь может быть и сознательным внушением взрослого партнёра – менее опытному или юному. Взрослому мужчине намного легче произвести впечатление на молодую девушку, опытной женщине ничего не стоит влюбить в себя молодого парня. Восхищаешься, осыпаешь комплиментами, подарками, приглашаешь куда-либо, зачастую даже не заикаясь о сексуальной подоплёке своего интереса. Убедившись, что добыча привыкла к тебе, к твоему восхищению и постоянному присутствию в жизни, так или иначе провоцируешь охлаждение, толику ревности, чувство неуверенности в себе. Обеспокоенная добыча пытается выяснить причины перемен, и, в зависимости от ситуаций и персонажей в этом театре, можно или уже закрывать финальный занавес после сцены решительного объяснения в любви, или повторить всё то же самое эн раз.

С Оранж не сработало. В ней я нашёл великолепного партнёра по замечательной игре в лавирование и манипулирование друг другом. Причём в какой-то момент игра стала явной для нас обоих, отчего потеряла большую часть смысла, но мы всё равно придумывали хитроумные ходы и внезапные изменения правил, что очень долго держало наши отношения в определённом тонусе.

А потом рациональная, умная, целеустремлённая королева встретила плохого мальчика. Вообще, отношения хороших девочек и совершенно неподходящих им плохих парней предусмотрены природой. В качестве обеспечения генетического равновесия всего вида. Если хорошие девчонки не будут давать плохим парням, мы быстро выродимся, потому что окажемся неспособны на выживание. Там, где вопрос стоит о жизни или смерти, плохие парни делают шокирующий гуманистов выбор, благодаря которому человечество спасается. С другой стороны, хорошие девочки способны сохранить жизни даже погибающих представителей вида, обеспечив следующим поколениям мало-мальское генетическое разнообразие.

В теории я мастер, однако на практике влюблённость Оранж в беспринципного мошенника со сроком за плечами, склонностью к хроническому алкоголизму и лубочной православной верой повергла меня в мрачное недоумение. Чёрт уже с ним, с видом этим человеческим. Верните мне мою хорошую девочку!

Но что девочке было за дело до моих взрослых и взвешенных суждений?

Решительно бросив налаженную жизнь, Оранж переехала в конуру своего избранника и взялась спасать его с присущей ей последовательностью и непреклонностью. Плохой мальчик, совершенно обалдев от того, что за ним вдруг стала ухаживать такая офигенно умная и красивая девчонка, быстро и бесповоротно оказался полностью под её влиянием. И, что невероятно меня изумило, действительно начал «спасаться».

Исчезли маленькие иконки, развешанные там и сям «от сглаза». Испарились подозрительного вида собутыльники. Появились книги. И компьютер. Выяснилось, что мошенник окончил радиотехнический техникум и отлично разбирается в разной электронной лабуде. Собственно, и сидел он за соучастие в какой-то афёре, где был техническим мозгом. Так что на превращение уголовника во вполне приличного молодого человека Оранж потратила четыре месяца.

И было бы всем щастие, но у бывшего плохого мальчика обнаружился лучший дружок – уж совсем отвратный мальчик. Этот плохиш поначалу крайне агрессивно отнёсся к влиянию Оранж на его друга-плохиша, но, как это часто бывает, за неприязнью таилась банальная ревность и обида – ну как же королева могла предпочесть конкретного лоха ему, супер-мачо и героическому герою?

Факторы супер-геройства для Оранж значимы не были, и какое-то время отношения в троице носили характер войны за влияние на «лоха». Но потом Оранж вдруг увидела в плохише того заблудшего барана, которого тоже можно спасти. А «лох» к тому моменту уже выбрался из трясины пороков, так что о нём можно было не беспокоиться.

Оранж переехала к плохишу. И парни поменялись ролями.

А потом поменялись ещё раз.

А ещё потом этот странный треугольник стал жить вместе. Поначалу меня это здорово встревожило, но парни время от времени били только друг друга, саму королеву нежно обожая. Такое вот спасение получилась.

Однажды Оранж мне позвонила и честно призналась, что совсем запуталась, что не знает, что делать. Что ощущает, как с каждым днём что-то важное в ней тает, исчезает, ускользает. Болото спасения других засосало её саму в трясину чужих бед.

Оранж просила моей помощи – не кривляясь, ничего не придумывая, и в этом не лавируя и не манипулируя. Умные женщины умеют признавать, что оказались в тупике. И умеют позвать на помощь так, чтобы и гордость не пострадала, и рыцарю было приятно, что о нём вспомнили.

Я забрал её. Приехал, перекинул через плечо и увёз. Два следующих месяца она прожила в другом городе, в полупустом пансионате, где улыбаться ей могли лишь деды-инфарктники. Потом я свозил её за границу – ещё немного развеяться.

Пока мы предавались изучению некоторых вариантов аристократического разврата абсолютистской Франции, используя в качестве подсказок весьма подробные описания туристических каталогов, один из плохих мальчиков был убит, а второй взят под стражу за совершение этого убийства. Позже ему дали пятнадцать лет. И на процессе не было сказано ни слова о причине ссоры друзей. Просто убийство по пьянке.

От первого плохиша у Оранж осталось три пухлых тетради пронзительных, чувственных, нервных стихов, большая часть которых посвящена любви, верности, семье и прекрасному будущему. Издать эти стихи, увы, не представляется возможным. Слишком много нелитературной лексики и запредельной откровенности.

Второй плохиш уже после суда прислал Оранж диск с печальными импровизациями на электронном пианино. Оказалось, он окончил музыкальную школу и подавал большие надежды, но им не суждено было сбыться.

Мои отношения с Оранж после поездки стали носить характер редких эпизодических встреч. Она бросилась в учёбу, занялась серьёзным проектом подруги по институту, нашла интересную подработку. Сексуальных приключений ей хватало и без меня, хотя она предпочитала мимоходом меня обманывать в том, что я – единственный, а встречи редки, потому что ей много и не надо. Я научил её врать более тонко, чувствуя себя подрывником, подносящим спичку к запалу бомбы, находящейся прямо под стулом. И я продолжал следить за жизнью Оранж, испытывая смутное тревожное чувство, которому сложно дать рациональное объяснение.

Прошёл год. И Оранж снова встретила плохого мальчика. А потом и его друга, тоже плохого мальчика. Эти не были связаны с откровенным криминалом. Просто воровали деньги у сирот, используя сеть благотворительных фондов и общественных организаций. Красивые, импозантные мужики, у которых было буквально всё, судьбоносную встречу с Оранж вряд ли восприняли всерьёз. Они ведь достаточно королев видели на своём веку.

А вот Оранж ощутила знакомый зуд спасения. Её существу органически требовалось вытащить кого-нибудь из болота. Вынести из горящей избы. Вывести из тьмы заблуждений разума. И за право быть спасёнными этой хорошей девочкой плохие мальчики – друзья детства и названные братья – схлестнулись насмерть.

Я не знаю, как она добивается такого эффекта. Почему мужики так жаждут отнять её не просто у друга, а у самого верного и надёжного друга, проверенного в самых разных и часто куда более опасных и критических обстоятельствах. Найти этому какого-то разумного объяснения не могу. Мне самому уводить подружек у друзей доводилось, но чтобы воевать из-за чьих-то красивых глаз и сисек? Да в мире миллиарды глаз и сисек!

И всё же Оранж встала именно между друзьями. Два плохиша увидели в ней единственный смысл своих жалких жизней, а почувствовав в друге соперника, принялись грызть его с остервенением дикого зверя.

На этот раз хорошая девочка, наученная горьким опытом, уже не поддавалась опасному порыву разделить все бытовые и житейские проблемы со своими избранниками. Она просто сломала их обоих. Первый постригся в монастырь и живёт в одиноком ските вдали от цивилизации без удобств и электричества. Второй свёл счёты с жизнью, упав с тридцатого этажа фешенебельного заграничного отеля.

Оранж изредка перелистывает альбом с фантастическими пейзажами первого. И любуется скульптурой обнажённой женщины, для которой сама стала моделью. Во втором плохише отечественная культура явно не досчиталась мощного и самобытного ваятеля.

Потом были банкир и его первый заместитель. Очень плохие мальчики, прошедшие вместе огонь, воду и медные трубы. Я не знаю, сколько было реальных жертв в войне, развязанной из-за Оранж этими друзьями навек. Знаю, что первый быстро спивается в своём роскошном загородном доме. В полном одиночестве. Второй тоже довольно быстро умирает от осложнений после встречи с внезапно выскочившим на него грузовиком.

Оранж очень любит плюшевую собачку, подаренную первым, и периодически она даже с ней спит, нежно и трогательно прижимая к себе. Также трогательно она ухаживает за деревцем, которое посадил в городском скверике второй.

Я полагаю, что после некоторой паузы в сердечке хорошей девочки снова забьётся импульс спасти каких-нибудь плохих ребят. Методом стравливания их между собой. И никакие обереги, заговоры, талисманы и молитвы не спасут плохишей от суровой любви маленькой королевы. Нет от этой беды никакого спасения.

Но пока у Оранж период рациональности. Она учится только на отлично, работает, создаёт себе имя и репутацию. Она очень разумно распорядилась всеми знакомствами, что я ей устроил. И всеми теми, что ей организовали все её мальчиши-плохиши. Работа приносит ей приличный доход, позволяющий не чувствовать себя бедной провинциалкой.

Ещё у Оранж есть хороший парень. Талантливый юноша с правильными мыслями. Единственный сын известного и богатого человека. Оранж и хороший мальчик встречаются. Пока без секса. Ведь у него строгая мама, которая не потерпит разных там вертихвосток. Так что с «этим» они подождут до свадьбы. То есть до весны. И, разумеется, Оранж – дева несравненной чистоты, которая хранит себя до торжественного момента обмана хорошего мальчика, совсем не разбирающегося в некоторых особенностях женской физиологии.

Для юноши уже подготовлено хлебное и ненапряжное место высокопоставленного руководителя в госкорпорации. После свадьбы Оранж окажется в компании правящей верхушки и, несомненно, она произведёт на многих из этой компании самое благоприятное впечатление. Ей не потребуется много времени, чтобы обрести рычаги влияния и составить благоприятные для себя дружеские или любовные альянсы. Она будет править этим миром. И периодически спасать плохих мальчиков.

Любуясь цветущей красотой Оранж, лаская её безупречную грудь, целуя её сочные губки, слушая её страстные стоны, я гоню от себя мысль о том, что как бы мы, мужчины, не разбирались в женских уловках и придумках, как бы не были искушены и умны, как бы не кичились знаниями и заслугами, женщины всё равно делают из нас идиотов. Это такой закон природы.

Вот, пожалуй, и всё.